Нічого, все це вилікує смерть.
Костер зимней ночью должен ассоциироваться с чем-то хорошим. С доброй сказкой, которую так уютно читать, укрывшись теплым пледом, или с лыжами, маленьким домиком и веселой компанией…
Мне вспоминается другое.
Рождество в мертвом доме.
«Отчего так жесток снег?» Есть нечто безжалостное в его нетронутости; белый саван, покрывший дорожку к дому, и крыльцо, и ступеньки. Здесь – царство смерти: оставь надежду на тепло и уют, входящий сюда, ты вернулся слишком поздно.
Стряхиваю снег с ручки калитки, открываю. Знакомый с самого раннего детства, родной скрип отдается теперь иглой в сердце.
Мертвый дом не рад нас видеть, не надеется, что останемся, в мертвом доме пахнет грустью и безнадежностью. Мне страшно заходить в зал: боюсь найти все таким, как в день похорон: стулья у стены, свечи, запах смерти. Но – нет: там так, как было до, летом. Все на своих местах: книги, стопки столетней давности журналов, железяки, недоремонтированные телевизоры, кое-как сваленные мною в шкаф вещи; в спальне на диване – халатик, который носила летом. Но внутри так же холодно, как и на улице.
Мой дом – окоченевший труп.
читать дальше
Собственно, приведенный выше текст свидетельствует о том, что я работала на линии. То еще, наверное, зрелище было: сижу пишу чего-то и плачу.
Мне вспоминается другое.
Рождество в мертвом доме.
«Отчего так жесток снег?» Есть нечто безжалостное в его нетронутости; белый саван, покрывший дорожку к дому, и крыльцо, и ступеньки. Здесь – царство смерти: оставь надежду на тепло и уют, входящий сюда, ты вернулся слишком поздно.
Стряхиваю снег с ручки калитки, открываю. Знакомый с самого раннего детства, родной скрип отдается теперь иглой в сердце.
Мертвый дом не рад нас видеть, не надеется, что останемся, в мертвом доме пахнет грустью и безнадежностью. Мне страшно заходить в зал: боюсь найти все таким, как в день похорон: стулья у стены, свечи, запах смерти. Но – нет: там так, как было до, летом. Все на своих местах: книги, стопки столетней давности журналов, железяки, недоремонтированные телевизоры, кое-как сваленные мною в шкаф вещи; в спальне на диване – халатик, который носила летом. Но внутри так же холодно, как и на улице.
Мой дом – окоченевший труп.
читать дальше
Собственно, приведенный выше текст свидетельствует о том, что я работала на линии. То еще, наверное, зрелище было: сижу пишу чего-то и плачу.
-
-
29.01.2011 в 23:40Грустная сказка...
-
-
30.01.2011 в 10:12-
-
30.01.2011 в 22:11Это не сказка, это сеанс стриптиза.
napa3umKa
Осталось только занять место второго поколения, чтобы отцу не было так грустно.
что-то не вполне поняла...
-
-
30.01.2011 в 22:13Дом отец продал, когда дедушка умер. И он до весны стоял пустой, потому что не было покупателей. Кстати, мне часто снится, что я туда приезжаю тайком, когда нет новых хозяев, и как-то попадаю в тот дом, который был при мне - сейчас они все капитально перестроили.
-
-
30.01.2011 в 23:37-
-
30.01.2011 в 23:48Да что ж мне все такое желают-то???? честное слово, так бы и пожелала в ответ типун на язык!
мне еще рано, я не заработала миллион и не получила четыре образования.
-
-
31.01.2011 в 00:44-
-
01.02.2011 в 01:11хорошо написано. И ситуация - знакомая. Слишком, даже.
я это читала, но сил откомментировать тогда не было
-
-
01.02.2011 в 01:14тогда прошу прощения за навязчивость. А вообще этот текст что-то вроде упражнения на смелость выразительных средств.
-
-
01.02.2011 в 01:25легче точно не делает.
это не навязчивость. Это "спасибо за напоминание")) хорошо вышло. Выразительно.
-
-
01.02.2011 в 01:30Кошмары тоже бывают кошмарно сентиментальны, что уж поделаешь)
-
-
01.02.2011 в 01:31да уж)